Талантливыми стоматологами не рождаются — ими становятся!
Скачать статью (.pdf)
DC: Михаил, ты — популярнейшая персона в эндодонтии, директор постдипломной программы по эндодонтии (Медицинский центр Шиба). Расскажи, как ты попал в стоматологию и как складывалась твоя судьба в этой специальности?
— Наверное, это самый непростой вопрос: «Как я попал в стоматологию?». Так как я продукт советского воспитания, я всегда слушал своего папу. И отец мне, по существу, и выбрал специальность. В Питере его наверняка еще помнят — он был одним из тех людей, кто в свое время созда - вал группу «Поющие гитары», работал долгие годы в Ленконцерте.
Не знаю почему, но он решил сделать из меня первого стоматолога в семье, а он всегда знал, что делать. Maма — мой ангел-хранитель — как всегда поддержала меня. Что касается моих детей, я не хочу навязывать Керен и Алену свое мнение о выборе специальности, пусть сами найдут себя в этом быстроменяющемся мире.
В итоге я поступил в Первый мед (тогда это был Первый ленинградский медицинский институт) в 1987 году и отучился там три года. Уже тогда, во время учебы, меня очень привлекали все предклинические науки: мне очень нравились биология, биохимия, физиология. Я активно участвовал в олимпиадах по этим предметам, и это заметно повлияло на мое клиническое мышление в дальнейшем.
Затем начался знаменитый массовый выезд 1990-х годов из разваливающегося Союза во всех возможных направлениях. Меня просто смело этой волной вместе с толпой молодых ребят примерно моего возраста. Так в 1990 году я оказался в Израиле.
Мне крупно повезло, и я попал в Тель-Авивский университет — там была очень интересная программа по стоматологии. В Израиле стоматологию изучают шесть лет, а в Тель-Авивском университете была специальная программа, где принимали сразу на четвертый курс (это, кстати, работает там и сегодня) и дальше три года чистой стоматологии. Условия приема — три года стоматологии или три года общей медицины до этого в Израиле или за рубежом. То есть предклиника у меня была сразу зачтена. Но надо отметить, что ни одной стоматологической науки они не засчитывают, не важно, где ты учился. Сдаешь психометрический тест и поступаешь, что я и сделал.
Для меня, конечно, все это было шоком, потому что это была абсолютно другая система обучения: в Советском Союзе существовала система устных экзаменов, а здесь абсолютно другая программа обучения, все экзамены были письменными — везде тесты. Конечно, поначалу было очень непросто. Хотя были и свои плюсы. Например, в устных экзаменах выходцы из Союза в среднем получали на 20–30 баллов больше, чем израильтяне, потому что у нас был большой опыт обучения по такой схеме. Это было забавно.
Соответственно, в 1987–1990 годах я учился в Ленинграде, с 1991 по 1994 год — в Тель-Авивском университете.
И еще один нюанс: в Израиле, помимо того что ты должен сдать все экзамены, обязательно выполняли научную работу, потому что после обучения присваивается не только звание доктора, но еще и степень DMD (Doctor Medicine Dentistry), очень похоже на кандидат медицинских наук. У меня эта работа заняла еще почти три года.
С одной стороны, я был очень недоволен, что это отнимает столько времени. Но, с другой стороны, мне повезло, потому что моим куратором был профессор Цви Метцгер, один из ведущих мировых эндодонтистов.
Профессор Метцгер занимал все мыслимые должности и писал главы во все авторитетные журналы и книги по эндодонтии, долгие годы был заведующим кафедрой эндодонтии Тель-Авивского университета. Таким образом, я оказался вовлечен в эндодонтию, и эта научная работа переросла в мою первую публикацию в престижном журнале «Dental Traumatology».
После учебы я, как и все израильские ребята, ушел на три года в армию. И тут мне опять повезло — я не бегал с автоматом, а был стоматологом. Мне доверяли терапию и малую хирургию, а еще было много эндодонтии. Многие военные врачи не любят заниматься эндодонтией. На соседних военных базах быстро прознали, что я к эндодонтии лоялен, и стали ко мне присылать своих пациентов. А у меня есть такая черта, которая мне в жизни всегда помогает: если я что-то умею хорошо делать, я это начинаю любить.
DC: Это очень важно. Особенно если еще и наоборот.
— И наоборот тоже! Поэтому я не верю, что кто-то рожден быть стоматологом. Просто так складывается. Вот и мой путь в эндодонтии — это случайно выбранная научная работа плюс армия. В 1997 году я вышел из армии, и надо было искать работу. Очень многие стоматологи в Израиле понимают, что финансово более выгодна ортопедия, и занимаются только ей, а эндодонтию скидывают на молодых врачей. И когда я вернулся из армии, понял, что востребован, и стал «кочующим» эндодонтистом с кожаным итальянским саквояжем, в котором были апекслокатор, прибор для тепловой конденсации, увеличивающие бинокуляры. Так и бродил по клиникам. Со временем я понял, что надо куда-то двигаться и решил: мой путь — это учеба.
В 1999 году я поступил на специализацию по эндодонтии в Иерусалимском университете. И это стало поворотным событием в моей жизни. В 1970-е годы в Израиле, как и в Америке, были созданы отдельные кафедры эндодонтии и на них проходили программы постдипломного образования — этого больше нет нигде в мире. И я прошел эту трехлетнюю программу, сдал экзамены и стал board certified endodontist — дипломированным специалистом по эндодонтии. Экзамены жесткие, письменный и устный с защитой 20 клинических случаев в 12 различных номинациях и наблюдением один-два года.
Параллельно к этому времени я уже начал лекционную деятельность в Израиле. А получилось это так: в 1993 году в Израиле ввели экзамены для всех приезжающих стоматологов, и последующие несколько лет частным образом, на курсах, которые сам и создал, я готовил людей, которые учились в России, Прибалтике, на Украине, в Румынии, Италии, Франции, к сдаче экзаменов по стоматологии.
Это помогло мне выработать лекторские навыки. Дальше больше: вместе со своим другом Гаем Леви в 1999 году мы создали клуб русскоязычных стоматологов в Израиле для повышения квалификации. Зачем? Потому что в Израиль приехало много людей в возрасте 40–50 лет, им было тяжело выучить иврит. А мы уже обучились и знали язык, поэтому я читал им эндодонтию, а Гай имплантологию и ортопедию. Мы этим занимались очень долго, и у меня даже мыслей не было делать это вне Израиля. Мы были единственными, нашли свою нишу. И сегодня в Израиле работают порядка 500 стоматологов, прошедших наши курсы.
DC: Сейчас этим кто-то занимается?
— Сейчас подготовкой докторов к экзаменам занимаются бывшие ученики Гая Леви. Я из этого достаточно давно ушел. В 2002 году впервые в Россию меня пригласил доктор Михаил Певзнер из Краснодара. До сих пор помню реакцию слушателей: ко мне подошел очень импозантный человек — профессор С.И. Рисованый — и сказал: «Миша, это бомба!». Я, как израильтянин, занервничал . Я прочитал одну лекцию, потом еще одну, потом еще. В какой-то момент я понял, что процесс пошел неупорядоченно, и решил все систематизировать. И тогда у меня родилась идея: почему бы мне, учитывая, что в России нет специального обучения эндодонтии, не сконцентрировать свою трехлетнюю специализацию в серию последовательных семинаров. В течение 10 лет я создал такой цикл из 8 двухдневных последовательных семинаров и нескольких мастер-классов.
Это непрерывный творческий процесс совершенствования, изучения и анализа существующей литературы, апробация новых методик и материалов. Мои курсы не застывшие, они непрерывно видоизменяются и совершенствуются.
Моя лекционная деятельность протекает не только на просторах СНГ, я читаю и на английском языке, выступал на всех самых крупных международных форумах по эндодонтии, включая конгрессы мировой и европейской ассоциаций по эндодонтии.
В Израиле до 2010 году я был клиническим инструктором и лектором кафедры эндодонтии Иерусалимского университета Хадасса.
А в 2011 году я получил интересное предложение — возглавить специализацию по эндодонтии на базе крупнейшего израильского госпиталя Шиба, которое я принял. Сегодня я — директор программы постдипломного образования по эндодонтии, и мои первые выпускники в мае 2015 года стали дипломированными специалистами по эндодонтии.
Важный аспект моей деятельности — это научная работа. В моей копилке более 20 публикаций, часть из них в таких престижных эндодонтических журналах, как «Journal of Endodontics», «International Endodontic Journal», «Endodontic Topics».
Отмечу интересный момент: вопросов, которые задаются на лекциях в России и СНГ, больше не зададут нигде — это особенности менталитета: доктора часто находятся в ситуации, когда им чего-то не хватает и они должны выйти из ситуации, вырабатывая гибкость сознания. В Америке как: позвонил, заказал, принесли. А в России этого может не быть, поэтому врач все время должен быть мобилизован. И мне лично это тоже крайне полезно — у меня завязалось большое число интереснейших знакомств, появилось огромное количество идей: тебя спрашивают о чем-то на лекции, начинаешь в чем-то больше разбираться, улучшаешь лекцию. Ни одну лекцию я не прочел одинаково. Поэтому я твердо верю в то, что лучший способ учиться — учить других.
DC: Михаил, расскажи про сотрудничество с «Медикал Консалтинг Групп». Как сформировался пул израильских лекторов?
— Идея создания образовательного центра для стоматологов «Медикал Консалтинг Групп» (Medical Consulting Group) очень интересна. В 2005 году я получил предложение поработать в качестве врача в Немецком Стоматологическом Центре в Москве. И работал там почти пять лет, по неделе в месяц. На всякий случай я это говорю, потому что один из мифов обо мне, что я теоретик и практикой не занимаюсь — и это мне смешно слышать.
Параллельно я познакомился с Борисом Ашуровым — одним из руководителей известной российской стоматологической компании «Н.Селла». Несмотря на то что Борис не стоматолог, а директор торгующей компании, у него очень правильный взгляд на многие глобальные вещи, в частности он понимает, что всегда лучше иметь дело с профессионалами. Поэтому у него и возникла идея создать дочернюю для «Н.Селлы» компанию «Медикал Консалтинг Групп» (Medical Consulting Group), которая будет заниматься только образовательной деятельностью. Очень важный момент, который с Борисом Ашуровым я обговорил сразу же и который ни разу не был нарушен: я не должен «проталкивать» на этих лекциях продаваемые им продукты.
Тот, кто на мои лекции ходит, знает, что я никогда не занимаюсь этим. Я могу сказать правду, могу рассказать плюсы и минусы, но я никогда не буду говорить, что какой-то материал или прибор лучший, если так не считаю. Я вообще не верю в самое лучшее. Я думаю, что есть много хороших и много плохих материалов, инструментов и приборов, и все имеет свои плюсы и минусы.
Таким образом, была создана компания «Медикал Консалтинг Групп» (Medical Consulting Group), и изначально я был одним из первых лекторов в этой компании. А далее я предложил компании перенять опыт, который был накоплен в Израиле: взять израильских русскоязычных лекторов. Ведь всем известно, когда лектор не говорит на русском языке, нужно привлекать переводчиков, но даже самые хорошие переводчики признают, что теряется до 20% информации — и это в лучшем случае, а в худшем и все 40%.
DC: Какие эндодонтические школы, на твой взгляд, сильнейшие в мире сегодня? Многие хотят поехать учиться, спрашивают, куда лучше?
— Когда речь идет об эндодонтии, как лучшая подразумевается Америка. Именно в Штатах с 1960-х годов появились кафедры эндодонтии более чем в 20 университетах.
В Европе дела обстоят намного хуже — там только-только начинается процесс выделения кафедр эндодонтии, программы еще не отлажены. Вот пример глобализации: голландец Пол Весселинг недавно оставил свой пост, и заведовать кафедрой в Амстердаме вместо него стал израильтянин Хагай Шемеш. Какая это школа — голландская? Скорее иерусалимская. И таких примеров сегодня немало. Естественно, Штаты — самый подходящий вариант для обучения. Но там обучение дорогое. Есть очень хорошая программа в Торонто, созданная Шимоном Фридманом из Иерусалима. Это канадская программа или израильская? Как считать? И, кстати, Шимон Фридман оставил должность завкафедрой и остался руководителем специализации. А заведовать кафедрой стал непалец Анил Кишен! Это непальская школа?
DC: Ты ничего не сказал про Италию и Германию.
— В Германии вообще ничего нет, эндодонтия там сегодня мертва, за исключением отдельных энтузиастов. Италия — это нация рукастых людей. Но почти все их исследователи уходят в техническое исполнение, кроме невероятного, божественного доктора Доменико Рекуччи, который подкрепляет свои работы великолепной гистологией. Есть, конечно, Кастелуччи, Кантаторе, Горни — никого не хочу из них обидеть, но они потрясающие исполнители.
DC: А что касается как всегда сильных японцев?
— Вот тут поинтересней. У них сумасшедший перфекционизм. Но опять же в Японии нет ни одной кафедры эндодонтии. Поэтому все они учатся в Штатах, а исследования проводят на кафедре терапевтической стоматологии. Есть, конечно, и у них звезды, например, доктор Судо со своими потрясающими исследованиями. Есть еще локальные сильные группы, например, южнокорейская команда Хьон Чол Кима делает потрясающее математическое моделирование. Или, например, швейцарцы Ове Петерс, Франк Паке со своими отточенными до совершенства исследованиями в области микрокомпьютерной томографии. Но это все точечные успехи, система — в Америке.
DC: Миша, у тебя есть профессиональная мечта?
— Да, я мечтаю создать в Израиле международную специализацию по эндодонтии. И тогда у докторов в Европе и в СНГ, может быть, будет возможность проходить программу по эндодонтии ближе, не потребуется лететь в Штаты.
DC: А как ты считаешь, в России есть специалисты хотя бы европейского уровня?
— Россия всегда была и остается страной со множеством талантливых людей. Это вообще феномен — может быть, из-за явления гетерозиса — мощного смешения национальностей? И область эндодонтии не исключение. Количество талантливых людей с отличными мануальными навыками просто зашкаливает! Проблема, на мой взгляд, заключается в недостаточной теоретической подготовке. К сожалению, несистематизированное чтение литературы без должного критического подхода не компенсирует хорошее базовое образование.
Выделять кого-то всегда чревато обидами других, но из того, что я здесь видел и читал, на меня наибольшее впечатление произвели работы Евгения Ржанова. У него суперсерьезный подход, очень скрупулезный, очень четкий, с выверенными клиническими протоколами. За каждой его работой виден огромный труд на очень хорошем уровне.
У других активных российских эндодонтистов я почти всегда натыкаюсь на отсутствие четкой методологии, и это, конечно, грустно — без нее сегодня не пробиться. В большинстве российских статьях читаю только раздел «Материалы и методы», на выводы даже не смотрю, потому что они не имеют никакого отношения к доказательной медицине.
DC: На твой взгляд, в России сегодня нужно открывать эндодонтические кафедры?
— Однозначно да! Потребность в эндодонтической помощи в России сегодня у населения гигантская! А что мы повсеместно видим? Резорцин, формалин и эндометазон. Так нельзя. И я рад, что в России появилось эндодонтическое профессиональное общество. Оно сможет дать рекомендации, даже требования, и это изменит подходы. Я думаю, это очень хорошая тенденция для страны.
DC: Каков твой прогноз: куда будет двигаться эндодонтия в ближайшие годы?
— Во-первых, в связи с тем, что все больше используется КЛКТ, произойдут резкие изменения в диагностике при эндодонтическом лечении и оценке результатов. Поэтому разница между людьми, делающими качественную эндодонтию и некачественную, сразу же будет видна, чего пока не происходит при нынешних двумерных снимках. Во-вторых, и я предсказываю это давно, мы движемся в сторону все большего биомеханического понимания происходящего в стоматологии, а также в сторону минимально инвазивных технологий. Я уверен, мы будет получать все лучшие результаты в нашей работе.
DC: Профессиональная и лекторская деятельность отнимает очень много времени и энергии. Как ты восстанавливаешься? В чем для тебя заключается отдых?
— Важнейшим источником подзарядки является положительная реакция моих пациентов, моих учеников, для меня это имеет огромное значение; не важно, сколько человек сидит в лекционном зале, я всегда выкладываюсь по полной. Чтение книг, хорошие фильмы, интересные художественные выставки отвлекают, дают возможность взглянуть на происходящее с разных точек зрения, они являются источником идей для новых проектов.
DC: Есть ли у тебя помимо профессиональных интересов какое-то увлечение, хобби?
— Главное мое хобби — фотография во время путешествий.
DC: Твоя деятельность заставляет тебя колесить по разным странам и городам. Есть ли места, куда ты любишь возвращаться?
— Мои поездки связаны с лекционной деятельностью, и назвать их путешествиями, к сожалению, нельзя. Это тяжелый труд, не оставляющий места отдыху. А любимое место есть — мой родной Питер, где я родился и вырос, где остались близкие мне люди.
DC: В мае 2014 года в свет вышла твоя книга о перелечивания. Как ты оцениваешь результат?
— Проект книги был очень интересный, я попытался создать нестандартный вариант на стыке анализа качественной литературы, выводов и практических рекомендаций, с одной стороны, и неформальной формы подачи — с другой.
Судя по отзывам, получилось! Пока не было ни одного доктора, который бы не дочитал книгу до конца.
Врачи-стоматологи используют книгу как практическое руководство для принятия решения, и я очень надеюсь, что она повлияла на концептуальный подход докторов к проблемам стоматологии. Любопытный факт: книга заинтересовала специалистов по юридическим аспектам стоматологии.
DC: Мы знаем, что ты в Израиле строишь новую клинику, чем она будет отличаться от других?
— Клиника задумана как центр клинической и академической эндодонтии, в котором под моим руководством будут работать дипломированные специалисты по эндодонтии.
— Концепция клиники — мини-инвазивная эндодонтия с использованием передовых технологий и знаний, на ее базе будут проводиться клинические исследования и индивидуальное обучение. Дизайнером клиники является Таня Соломонова, моя любимая жена, которая стоически выносит непростую жизнь с летающим эндодонтистом.
DC: Благодаря Интернету сегодня стерлись границы между государствами, и доктора могут свободно общаться друг с другом. Как ты используешь этот ресурс в своей работе?
— У меня, к сожалению, не получается использовать Интернет как площадку для общения. Конечно, я пытаюсь отвечать на клинические вопросы, но недостаток времени делает это малоэффективным.
С другой стороны, я использую Facebook для анонсирования своих курсов и мастер-классов, а также для показа интересных клинических случаев. В ближайшее время будет обновлен мой сайт www. solomonov-pro, где я смогу дать максимальное количество информации.
DC: Михаил, спасибо тебе! Я благодарен судьбе, что дружу с тобой. Желаю успеха в твоих делах, счастья в семейной жизни и оставаться таким же энергичным, потому что сил на все твои проекты требуется много!
Беседу вел Андрей Акулович, главный редактор газеты «Стоматология сегодня»
Вернуться